sportguns^®спортивное гладкоствольное оружие

"Вышел немец из тумана,
вынул ножик из кармана.
Буду резать, буду бить..."
(Считалка)

Историю эту я узнал совершенно случайно из рассказа моей матери. Попалась мне как-то на глаза старая фотография моей тети – Зинаиды Матвеевны Жоховой, которой, увы, в то время уже с нами не было. На ней была изображена молодая девушка в форме краснофлотца. Я, помнится, чрезвычайно удивился этому обстоятельству и стал расспрашивать маму о её старшей сестре. Оказалось, что тетя Зина во время войны действительно была призвана на военную службу. Более того, оказалось, что ей пришлось столкнуться с врагом, что называется, лицом к лицу и ... победить.

Случилось это поздней осенью во время блокады Ленинграда. Осажденный немцами город продолжал жить и сражаться. Большая часть солдат и матросов его гарнизона держала оборону, находясь в окопах. Остальные несли свою службу в городе. Необходимость несения такой службы совершенно очевидна. Как известно, в прифронтовых, а уж тем более в окруженных городах резко оживляется деятельность разведывательных и диверсионных служб неприятеля. Поэтому, например, охрана стратегических объектов, находящихся даже на расстоянии многих километров от линии фронта, имеет огромное значение, поскольку порой потеря лишь одного такого объекта может самым роковым образом повлиять на ситуацию в имеющемся противостоянии.

В тот день краснофлотец Королёва (Жоховой она стала потом, когда вышла замуж за красавца-капитана Ивана Жохова) несла патрульно-постовую службу рядом со складом боеприпасов в Кронштадте. Склад этот был огромным, занимал большую территорию, а потому охранялся по всему периметру очень серьезно и тщательно. Постовые матросы, вооруженные винтовками с отомкнутыми штыками, были расставлены достаточно плотно, и каждый из них практически имел возможность видеть своих соседей. Правда, тут был один нюанс. В местах, где линия охраны ломалась, соседи порой теряли друг друга из вида, так как на пронизывающем холодном балтийском ветру стоять неподвижно было просто невозможно, и часовым приходилось двигаться в пределах своей зоны ответственности, чтобы хоть как-то согреться. Зина находилась как раз в таком месте. Зона, которую она охраняла, представляла собой пятидесятиметровый отрезок выложенной брусчаткой мостовой, которая проходила между забором, расположенным вдоль стены склада и водой. А за углами забора стояли уже другие часовые.

Этим обстоятельством и попыталась воспользоваться немецкая диверсионная группа, которой, надо полагать, была поставлена задача: взорвать этот склад. Не вызывает никаких сомнений то, что у немцев была исчерпывающая информация о том, КАК ОХРАНЯЕТСЯ ОБЪЕКТ. Наверное, поэтому они и выбрали единственный путь, дававший им вполне реальную возможность уничтожения склада боеприпасов, а именно: поручили это дело диверсантам-подводникам. Теперь трудно сказать, каким именно образом боевые пловцы противника сумели оказаться в воде непосредственно рядом с тем самым складом, да это и не столь важно. Но только за спиной у краснофлотца Королёвой тогда оказался вполне реальный, облаченный в гидрокостюм враг с ножом в руке, уже занесённым для удара. Бронежилетов тогда, сами понимаете, часовые не носили, а шинель, форменка и нательное белье, увы, конечно же, не являлись эффективной защитой от разящего поставленного удара профессионала.

За неделю до этого случая ангел-хранитель Зины уже однажды спас её, заставив наклониться за упавшей на пол ложкой во время обеда. Как раз тот самый момент осколок немецкого снаряда, влетевший в окно столовой, напрочь отсек головы четырем её соседкам, сидевшим левее её на скамейке. Я думаю, что в тот самый момент он тоже находился на своем боевом посту и, слава богу, не отвлекался от своей основной задачи на какие-то посторонние занятия. Наверное, он-то и шепнул девушке в каске с тяжелой винтовкой на плече, что бесшумно подкравшаяся к ней сзади СМЕРТЬ УЖЕ СТОИТ У НЕЁ ЗА СПИНОЙ.

Как знать, может быть, именно это и заставило её тогда резко обернуться. Это движение и спасло ей жизнь. Нож диверсанта в тот самый момент уже завершал свое неотвратимое смертельное движение, но вместо отработанного проникающего удара по нормали (то есть перпендикулярно телу) получился касательный удар. И надо отдать должное великолепной подготовке и тренированности немца, поскольку даже в результате скользящего удара лезвие, тем не менее, прошило край левой лопатки и перерезало два ребра. НО ДО СЕРДЦА НЕ ДОСТАЛО! (Забегая вперёд, скажу, что во всей последующей послевоенной жизни моя тетя никогда не носила открытых купальников, скрывая от посторонних взглядов огромный шрам на спине).

Что было дальше?

Конечно же, Зина не обладала навыками рукопашного боя. Откуда их было знать молоденькой восемнадцатилетней девчонке? Всё обучение молодого краснофлотца Королёвой свелось к тому, что её научили лишь правильно наворачивать портянки, разбирать, чистить и собирать винтовку, стрелять из неё, ходить в строю да приветствовать старших по званию.

Что она могла сделать в тот роковой момент, когда тело вдруг пронзила резкая боль в лопатке, а левая рука внезапно отказалась ей повиноваться? Она сделала правой здоровой рукой то совершенно обычное рефлекторное движение, которое, наверное, известно даже ребенку, а именно: она резко толкнула немца в грудь. Должен сказать, что моя тетя была весьма крупной девушкой и довольно сильной. Прибавьте к этому то, что в минуты смертельной опасности, как известно, в человеческом организме высвобождаются дополнительные силы, которые позволяют обычному человеку совершать ТАКОЕ, во что потом бывает даже трудно поверить.

Немец же на какое-то мгновение опешил, поскольку никак не ожидал такого поворота событий. Во-первых, его удар оказался, увы, неэффективным. Во-вторых, его руки должны были подхватить обмякшее тела мужчины в военной форме. Но, вместо этого, он увидел перед собой прекрасное девичье лицо в обрамлении локонов, выбивающихся из под каски, с горящими от ярости глазами. Этого мгновенного замешательства оказалось достаточно для того, чтобы потерять равновесие от совершенно неожиданного толчка в грудь и упасть на спину.

Зина сделала быстрый шаг вперёд. Перед этим её правая рука сразу после шлепка по гидрокостюму проворно нырнула вниз и ухватила шейку приклада винтовки. Затем рука резко пошла вперёд и вверх по дуге. Движение это было столь мощным и быстрым, что штык, скребнув по брусчатке, высек из неё искры. Тем не менее, в результате этого движения трехлинейка все-таки взмыла вверх. А в следующее мгновенье краснофлотец Королёва сделала то же, что сделал басмач Абдулла с наивным и невезучим Петрухой в столь любимом всеми космонавтами фильме, вложив в этот удар все свои оставшиеся силы и ненависть к врагу. Несколько секунд Зина ещё стояла над поверженным противником, глядя на то, как безуспешно тот пытается подняться. Но его попытки оказывались тщетными, поскольку всякий раз нанизанное на штык тело немца, скользя по нему, неизменно упиралось грудью в ствол винтовки. Увы, нельзя снять шашлык с шампура со стороны рукоятки, но, возможно, смертельно раненый враг об этом в тот момент просто не догадывался. А, может быть, ему было уже не до размышлений, поскольку делал он эти движения все с большей неохотой. Тут силы оставили Зину, и она рухнула лицом вниз, в кровь разбив свой нос о коленку диверсанта.

Надо сказать, что никаких громких звуков за время этого блиц-поединка не позвучало. Поэтому вскоре показавшийся из-за угла забора сосед-часовой сначала совершенно остолбенел, увидев два тела, лежащих в луже крови, и лишь только потом поднял тревогу. Подбежавшие к месту происшествия военные, надо сказать, действовали весьма энергично и решительно. Пришпиленный к брусчатке немецкий диверсант ещё время от времени хрипел, дергался в судорогах и сучил ногами, в то время как трое пулемётчиков методично и сноровисто уже поливали из своих «Дегтярёвых» воду Финского залива вблизи места происшествия. Кто теперь узнает, достигли те пули цели или нет? Рыба всплыла, а диверсанты этого делать не стали (или не смогли?). Во всяком случае, других попыток совершения диверсий ни на этом складе, ни в крепости вообще больше не было.

Зину тогда положили на шинель, принесли в теплое помещение, перевязали. А потом срочно направили в госпиталь на материк.

С немцем тоже пришлось повозиться. Это представляется невероятным, но два дюжих краснофлотца, которым было приказано доставить диверсанта (точнее его труп) в помещение, где находился особист, вначале потерпели полное фиаско. В отличие от красноармейца товарища Сухова, легко и просто одним движением выдернувшего трехлинейку из тела Петрухи, увы, их сил оказалось недостаточно для того, чтобы выдернуть винтовку. Её штык, как говориться, насмерть заклинило между камнями брусчатки, и два здоровых мужика ничего не могли сделать, сколько бы они не упирались ногами в грудь мертвого немца. Какой же силы был удар!!! А кончилось всё это тем, что они стали пытаться его расшатать и, в конце концов, штык благополучно сломался. Наверное, оставшийся между камнями кусок штыка с концом, заточенным под отвертку, и сейчас находится там же, если не сгнил, конечно, за шестьдесят с лишним лет.

Вручали награду Зине прямо в ленинградском госпитале. Старший офицер зашел в палату, зачитал приказ, отдал честь, взяв под козырек, и положил коробочку с медалью на её тумбочку. А героиня наша в это время лежала на койке, уткнувшись лицом в подушку (лежать на спине не позволяла рана), и... горько-горько плакала. "Что же вы плачете, Зинаида Матвеевна?" - полюбопытствовал офицер. А затем добавил: "Предотвратили ТАКОЙ взрыв, стольких людей спасли, уберегли боеприпасы, а, главное, остались в живых. Так, что радоваться надо, а не плакать". Вопрос, заданный старшим по званию, не мог оставаться без ответа. Между всхлипываниями восемнадцатилетняя Зинаида Матвеевна поведала о том, что как бы ей хотелось получить эту награду не лёжа, не с распухшим носом, не будучи одетой, в больничный халат, А В ШЁЛКОВОМ ПЛАТЬЕ, В ТУФЛЯХ И... С ПРИЧЕСКОЙ. Несколько секунд в палате царила тишина. А потом палата вздрогнула от хохота.

СМЕЯЛИСЬ ВСЕ!

Смеялся старший офицер. Смеялись двое сопровождавших его военных. Смеялись другие раненые, находившиеся в этой палате. Смеялись медсестры, заглянувшие в палату поглядеть на награждение. В БЛОКАДНОМ ЛЕНИНГРАДЕ СМЕЯЛИСЬ РЕДКО, поэтому на звуки этого хохота народ моментально потянулся, чуть ли не со всего госпиталя. Палата, естественно, не могла вместить всех желающих, поэтому интригу случившегося веселья тем, кто дополнял толпу, собравшуюся в коридоре, передавали устно. И те тоже начинали смеяться. Я думаю, что, возможно, таким вот образом люди как бы разряжались, снимая с себя часть того огромного внутреннего напряжения, которое постоянно накапливалось в каждом ленинградце за время осады их города.

В палате к тому времени старший офицер уже не первый раз вытирал носовым платком невольно выступавшие от смеха слёзы. Зина сделала усилие и, несмотря на острую боль в спине, повернулась и села. И все собравшиеся вдруг увидели, что она уже не плачет, а тоже смеётся. И не горькая обида была тому виной, что слёзы текли по её щекам. Это были уже совершенно другие слёзы. СЛЁЗЫ РАДОСТИ!

Александр ПОСУДИН